Когда я поймал первого тайменя, точно не помню. Кажется, это было весной 1982 года близ слияния двух сибирских рек. Я тогда обследовал территорию будущего заповедника, одним из объектов охраны которого как раз и должен был стать таймень.

Со мной были еще трое специалистов по заповедному делу из города. Однажды утром я проснулся от громких криков:

-Топор!!! Топор тащи!!!

Выглянув из палатки, я увидел такую картину: один из моих товарищей, тезка, Михаил, тащит на спиннинг таймеша килограммов на двенадцать, причем тот уже близко, на мелководье. Летят брызги, бьется красный хвост, Михаил кричит: "Бей!" Второй мужик, толстый и неповоротливый, мечется по мелководью с топором и перерубает... леску под визгливый мат Михаила.

У моих товарищей близился к концу срок командировки, и Михаил, будучи страстным рыбаком, очень хотел поймать тайменя. Чем меньше дней оставалось до отъезда, тем в большую панику он впадал, и, казалось, эту панику чувствовала и рыба: ему катастрофически не везло.

Каждое утро он поднимал меня в 5 часов и тащил на рыбалку. Стоит сказать, что наша северная рыба не признает рыболовных законов средней полосы и в 9 из 10 случаев (если она, конечно, стоит в данном месте) берет сразу, в любое время и на любую снасть. А уж если рассказать сибиряку-таежнику про подкормку леща пшенной кашей, то он от смеха из "обушки" вывалится и скажет, нахохотавшись: "На хрена мне такой лещ! Я лучше сам эту кашу схряпаю с сохатиной вареной!" Понятно, с какой неохотой я вставал, заводил мотор, помнится, "Вихрь-25", и заезжал на охвостье острова, где сходились струи двух рек и где продолжала падать вода и катиться рыба. Таймени любят такие галечные косы, и неудивительно, что на каждом заезде на блесну подцеплялся небольшой, килограммов на 6-7 таймешек, нетолстый, прогонистый, как селедка, но все же и не совсем мелочь. И подцеплялись они именно на мою блесну и именно потому, что я совершенно не переживал, кидая спокойно и почти нехотя, зная, что впереди все лето, осень, да и вся жизнь на больших и маленьких речках. Мой напарник настолько излучал желание добыть рыбу и настолько волновался, что Дедушка - сибирский речной божок - откровенно дразнил его, наказывая за суету и будто повторяя главное рыбацкое правило: "Будь спокоен - и добудешь ты свою рыбину".

У каждого в жизни были таймени, заставившие поволноваться. У меня таких было два. Оба они ушли. Главная беда в обоих случаях то, что рыбины подцеплялись накоротке, и, конечно, то, что они были крупные - килограммов не меньше двадцати. (Хотя смешно слушать рассказчиков, у которых год от года размеры рыб непомерно возрастают, Как говорил один дед, которого все упрекали именно за это свойство его рассказов: "Что поделаешь? Года идут - счет растет".)

Первый стоял под мощным порогом в небольшом каменистом закутке. Я тогда сделал себе тяжеленную бронзовую блесну - длинную, из толстой заготовки, чтобы ловить тайменей в таком течении, где обычная блесна не тонет, а глиссирует по поверхности, Блесна оказалась настолько тяжелой и неуклюжей, что тонула везде, кроме самой быстери. Я кинул ее в струю, провел в ямку и вдруг увидел в этой ямке огромного тайменя, чуть прихватившего тройник моей блесны - длинная желтая блесна висела у него на пасти, как беломорина. Таймень вынырнул из глубины с непередаваемой плавностью и одновременной проворностью, поразительной при таком размере. Естественно, он не засекся, блесну выплюнул и, видя меня, скрылся, мощно и плавно развернувшись. Сколько я ни кидал спиннинг - никто больше не брал.

Второй случай был очень похожим. На маленькой речке под мощным сливом (метра полтора-два перепада) под скалой была ямка, густо забитая пеной и листвяжной хвоей - дело, как и в предыдущем случае, происходило осенью. Я провел блесну по ямке, и из темной глуби за уже медленно идущей блесной выплыла огромная голова. Таймень прекрасно меня видел и тут же исчез, скорее всего, сплавился по струе, При виде в трех метрах от себя огромной, килограммов не меньше двадцати, рыбины, я пришел в такое волнение, что еще полчаса в бесполезном азарте хлестал блесной воду. Сердце бешено колотилось, и стоило большого труда смириться с неудачей. Понятно, что на таком коротком расстоянии рыба нормально не подцепится, ее можно только подсечь, но с таким осторожным соперником, как таймень, это вряд ли возможно. Обычно крупный таймень берет на далеком расстоянии.

Прибылая вода

Рыба поднимается по речкам для метания икры и скатывается обратно. Обычно это происходит весной (у хариуса, тайменя, щуки) или осенью (например, у чира). По большой воде рыба заходит вверх по притокам, и когда вода начинает падать, уходит вместе с водой, отстаиваясь на стрелках и в уловах, где ее можно поймать. Если вдруг пойдут дожди и вода в реке снова прибудет - рыба опять начнет ходить и подниматься, хотя икромет уже закончился. Сколько раз приходилось наблюдать такую "мини-весну" в начале лета или по осени, когда из низкой вода становилась близкой к весенней - и всякий раз шла рыба, ловясь и в сети, и на спиннинг.

Однажды в конце весны я поднимался по боковой речке на свой охотничий участок. Вода уже была почти летняя, таймень ловился в порогах на своих местах. Помню, одного я поймал так: в пороге рядом с берегом шла череда ванн, эдакая лестница, каждая ванна была ниже предыдущей. В верхней обычно стояла рыбина. Несколько раз я ловил тайменей по одинаковому сценарию. Таймень пытался подцепиться в верхней ванне, но сходил, потом сплавлялся в нижнюю, и там я его вылавливал, В ту поездку со мной были московские ребята, они должны были мне помочь срубить избушку. Подъезжая к порогу, я больше для красного словца и для эффекта сказал: "Сейчас тайменя выцеплю". И кинул в верхнюю ванну. Дальше было точно так, как я рассказал.

Мы уехали вверх и только взялись за избушку, пошли дожди - вода поднялась почти до весеннего уровня. На спиннинг рыба уже не ловилась, мы поставили сети: надо было добывать пропитание. Повалила щука - как весной, штук по десять в сеть. Доходило даже до того, что едва поставим сеть -поплавки начинают дергаться. Особенно шла она, когда вода падала, то есть когда рыба катилась. Казалось, если бы вода снова упала, а потом прибыла - картина бы повторилась.

То же самое происходит осенью. Таймень, отметавший икру еще весной, снова начинает широко ходить и встречаться в тех местах, где его до этого не было, Пока я забрасывался на охоту, выпал снег, а потом, как водится, ударило тепло и пошли дожди. Вода резко поднялась. Я к этому времени развез продукты по избушкам и все досадовал: не могла вода прибыть, когда я поднимался-корячился с грузом по порогам. Я пошел в свое заветное место у нижней избушки, где улово под мыском, покидать спиннинг. Обычно там стояли одна или две щуки. Я забросил спиннинг и вытащил почти подряд их штук шесть, все довольно крупные. Потом еще раз кинул подальше и почувствовал сильный и уверенный удар. Леску повело, но без щучьих истерических рывков. (Когда берет таймень, иногда вначале вообще кажется, что это зацеп.) Над водой взвился и громко хлестанул красный хвост. Я начал подводить, таймень сопротивлялся, ходил широким ходом вправо и влево, в струну натянутая леска со свистом резала воду. Метрах в десяти от берега он сделал свечку, выскочив почти полностью - тугой, плотный, как поросенок. Я дал ему отбеситься, а потом подвел к берегу и застрелил из тозовки. Было в нем не меньше пуда. Я зацепил свой улов на пару куканов из талиновых ветвей и поволок в избушку, стоявшую метрах в трехстах. Пока тащил, щуки почистились о мелкий каменюшник.

Напротив улова на той стороне реки была большая яма. В малую воду я ловил там на спиннинг щук, стояло их там обычно осенью десятка три, причем все не маленькие. В этом месте я налавливал рыбу собакам на весь зимний сезон. Обычно мы это делали в два спиннинга с напарником, Щуки были крупные и норовили заглотить блесну до самых жабр, так что мы вынимали ее пассатижами (ловили с деревянной лодки). Крюк на щуку у нас как-то не прижился, мы подводили крупную щуку к лодке и били обухом топора по голове, а особо крупную стреляли из тозовки. Помню, во время такой битвы откуда-то сбоку вынеслась щука килограммов на десять, и в ее пасти отчетливо виднелся хвост то ли хариуса, то ли сига.

Но я отвлекся. В этом самом улове у меня стояла сеть. Я подъехал к ней на лодке. В сети сидело несколько щук и таймень килограммов на двадцать пять. Выпутав рыбу, я вернулся в избушку.

На лабазе лежала гора щук и два тайменя. Я разделывал рыбу, а в это время разъяснивало. разгоняло тучи, после дождливого южного ветра разворачивало на север и в просвете белых облаков синело небо. В лучах солнца блестели тела тайменей, ярко отливали кишки, кровь. И наряду с радостью от добычи - как всегда с тайменями - шевелился в душе червячок: настолько эта рыба мощна и красива, что и обидно ее просто съесть, и кажется, она достойна чего-то большего, чем воспоминания.

Таймень на мясо

На этой же яме в апреле рыбачили мы подо льдом, заехав на участок на "Буране". Лед был около полутора метров толщиной, Пробурили несколько лунок и поставили тройники с мясом. Тройник лежал на дне или висел на леске на небольшом расстоянии ото дна. Леска длиной метров пять была привязана к палке. Поставили мы днем, а вечером на тройнике уже сидела щука килограмма на три-четыре. Мяса больше не было, и я наживил тройник куском щучьего брюха. На следующий день мы подъехали к лунке: там кто-то сидел, судя по весу и усилию на леске - скорее всего, небольшой таймень, так решили мы и не ошиблись.

Никак не удавалось затянуть в лунку его голову. Голова стояла поперек отверстия, слышно было, как скрипит леска по зубам, но изменить положение не удавалось. Мы не знали размеров рыбы и были вообще не уверены, что она пролезет в отверстие. На какое-то время картина замерла, казалось, леска не двигалась и не подавалась. Мой напарник, Виктор, решил, что таймень ушел, а тройник зацепился за лед. Я не хотел в это верить! Оба пришли в необыкновенно возбужденное состояние: вот она рыба, но пролезет она в дырку или нет! (Сколько раз представлял себе такую ситуацию и все равно оказался не готов.) А вдруг уйдет! Такого позора мы не переживем!

Возясь у лунки, мы не переставали обсуждать план вытаскивания рыбины. Пешни не было. Виктор считал, что надо сгонять в избушку за топором, и предлагал сомнительный вариант привязывания его лезвия к длинной палке. Мне казалось, что лучше обсверлить дырку буром. Пока обсуждали, я все продолжал держать леску с усилием, и вдруг показалось, что рыба слегка подается. Потом из лунки пошли пузыри - теперь мы точно знали, что там таймень: такие пузыри идут над сеткой с попавшим тайменем, щука пузырей не дает. Мы нагнулись и заглянули в лунку: там в ледяной трубе виднелась белесая пасть и на ней лежал желтый та-линовый лист. Я сунул палку, упек ее в морду и замерил расстояние - оказалось, что рыба уже пролезла в лунку. Дальше мы потихонку тянули леску и, казалось, рыба помогает нам движениями скользкого тела. В конце концов голова оказалась уже совсем рядом.

Таймень оказался икряным, у нас был с собой привезенный из деревни хлеб и сливочное масло. Икра быстро просолилась, и у избушки мы пили чай с бутербродами, вспоминая свою панику и то, как скрипела леска о тайменьи зубы.

Где и когда

Можно сказать, что таймень ловится круглый год и на спиннинг, и на зимнюю удочку, и в сеть. Весной мы ловили тайменей в сети и на спиннинг, На спиннинг, как уже говорилось, на палую воду - лучше всего на стрелках рек, и в других местах: под порогами, просто в уловах. Летом в самую малую воду рыбалка хороша тем, что в реке четко выражены все элементы русла и понятны места остоя рыб, да и саму рыбу хорошо видно, Правда, она в это время вся местная, пристойная, и ее меньше, чем весной и осенью. Особенно видна более мелкая рыба: елец, хариус, сиг. Однажды на реке под ржавыми ручьями, стекающими с ярко-зеленой луговины, мы видели двух крупных тайменей. Сначала заметили мощные "взмыры" - била крупная рыба, Мы тихо подъехали на лодке и увидели два треугольника волн - такую волну образует уходящий по мелководью таймень. В прозрачной воде были видны две не спеша удаляющиеся торпеды. Отойдя от нас метров на семьдесят, таймени снова стали бить. Мы подобрались поближе, снова исхлестали полреки, и снова никто не брал. Подъехав к берегу, мы увидели под ручьями большую стаю хариусов, сигов и ленков и решили, что таймени просто сытые и поэтому не берут. (Такая же история была и со щуками, стоявшими рядом со стаей ельцов.) Вообще, летом таймень, как известно, ищет богатую кислородом воду, стоит или под порогами, или у ключей.

Осенью, повторюсь, таймень неплохо ловится под порогами и в уловах, По первому морозцу в замерзших уловах мы ловили небольших тайменей подо льдом, в это время река еще не замерзла, а вдоль берегов уже белеют ледяные припайки. Рыбачили мы спиннингом или деревянной зимней удочкой, причем той же летней блесной. Кроме тайменей, подо льдом ловились еще щуки, ленки, хариусы и сиги. Что касается блесен, ясно одно: когда рыба есть, она берет на любую железку. Долгое время среди моих товарищей, рыбаков-охотников, лучшей блесной считалась "шторлинг", я старался пользоваться блесной именно такого типа - тяжелая, колеблющаяся, не слишком большая. Недавно мне подарили небольшую крутящуюся блесенку с приличным, правда, тройником, десятого, кажется, номера. С тех пор я ловлю только на нее - и харюзов, и тайменей, и щук, и ленков. Единственная беда - на этой блесне нельзя легко заменить тройник, она не разбирается. Можно только откусить его и прикрепить новый заводным кольцом или сделав кольцо из проволоки. Проволочная ось моей блесны от постоянного тасканья рыбы изогнулась и, видимо, придется скоро ее менять. То, что такая блесна не разбирается - недостаток.

Что касается цвета блесны, по нашим наблюдениям на желтую блесну таймень и ленок берет несколько лучше в полностью вычистившейся воде, в мутноватой воде разницы нет.

Продолжаю разговор о сезонах лова: таймень ловится на блесну подо льдом и осенью и весной. А вот про зиму сказать трудно, потому что никому особо не приходило в голову сидеть на сорокаградусном морозе с удочкой. Единственное, что могу сказать - ловили, а точнее сказать, добывали тайменя зимой даже в Енисее на запрещенный самолов (году в 1982-м мой знакомый добыл тайменя на 45 килограммов) и сетями в притоках, Не так давно соседи по охотничьему участку поймали неплохо тайменей и вывезли их на "Буране" в деревню под Новый год вместе с остальной рыбой - чирами, ленками и сигами. Тайменей принимали в рыбкооповском магазине по какой-то весьма скромной цене. Потом их увезли на вертолете в большой поселок, и пошел слушок о самом крупном из них: дескать, такой дурак был, что аж "Дружбой" пилить пришлось. Рассказывая об этом, мои соседи-рыбаки с гордостью улыбались.

... Хороши сибирские реки. По одной из них езжу уже почти двадцать лет, а все налюбоваться не могу... С каждым поворотом сильнее уклон. Дно видно почти везде - вода очень прозрачная. В зависимости от глубины она имеет разный цвет. По широким мелким перекатам она течет крученой дымчатой пленкой, под порогами бродит по кругу черным стеклом. Поверхность глубокого плеса даже в пасмурный день зеркальная, но, свесившись за борт, сквозь зыбь своего отражения увидишь в зеленой мгле плиту с трещиной и яркий обломок березы. Помню, поставили мы сеть в одиннадцатиметровой яме, в тени одного скалистого закутка, и, подъехав проверить, были поражены зрелищем: далеко внизу, чудно искаженные зеленоватой водой, под круглыми, как монеты, берестяными поплавками, висел десяток замерших щучар в гамачном оцепенении.

В этой же яме мы ставили сеть. Еще по осени подныривали прогон, подъехав на лодке к вставшему улову, а потом приходили пешком и ставили сеть, Попадало хорошо чиров - все огромные, лобастые, с какой-то глубочайшей морской синью в спинах. Многие были икряные, с настолько зрелой икрой, что она сочилась из их плотных серебряных тел, пока их выпутывали и складывали.

Уже зимой возвращаясь из верхних избушек, я по пути проверил сеть. Было прохладно, градусов тридцать пять, тянул хиусок из узкого просвета заиндевелых скал. Сеть поначалу не поддавалась, зацепилась за камень, потом расшевелил ее и высмотрел. Попало два тайменя - один небольшой, другой килограммов на двенадцать. Я засунул их вниз головами в понягу (охотничий станок из черемуховых стволиков) и пошел в избушку. Шел хребтом по путику, проверяя капканы. Небо было ясным, садилось солнце, Промороженные пихтушки звенели под ударами охотничьей лопатки и густо рыжели заплывшие смолой затеси на коренастых кедрах. Скрипели лыжи. Плечи тянуло самой лучшей на свете тяжестью - желанной тяжестью добычи. Только груз почему-то постепенно заваливало набок: большой таймень, торчавший у меня за головой хвостом вверх, замерзая, под собственной тяжестью изгибался огромным серпом, клоня в сторону набитую понягу. 

Михаил Тарковский
Национальный охотничий журнал "Охота", №3 май-июнь 2002