К «ижевкам» у меня с юности особое отношение. Лет в шестнадцать, опробовав приятельское ИЖ-58 шестнадцатого калибра, был восхищен кучным и резким боем. Но купить учащемуся школы хорошее ружье было не по карману (охотничий билет я получил в пятнадцать лет, приписав себе, каюсь, три года). И потому для начала взял за символическую цену разболтанную тулку-курковку. Сыпала она дробь, как из пригоршни.

Затем, спустя три года, со стройотрядовских денег приобрел новое ТОЗ-54, также не отличавшееся хорошим боем. Конечно, держа в руках в магазине новую двухстволку, я о многом забыл. Но, думаю, если бы при магазине имелся тир, я бы не взял ее, ибо в девятнадцать лет уже кое-что знал о кучности и резкости боя.

Кстати, до сих пор, покупая новое оружие, мы берем кота в мешке. Да, протерев масло в стволах, можно увидеть, правильно ли сверлены они, точна ли пайка, но каким будет бой ружья, вряд ли скажут самые опытные специалисты. Они хорошо знают, что не бывает одинаково бьющих стволов, изготовленных одним и тем же мастером на одном и том же оборудовании. Наверное, и до сих пор нет тиров ни при одном охотничьем магазине страны. Парадоксальная складывается ситуация: мы приобретаем в магазине, к примеру, пылесос, мясорубку или тот же автомобиль и обязательно проверяем, как они работают. А почему не испытываем работу ружья? А его работа — это бой. Хорошо, приобрели мы ружье, опробовали его, а показатели боя ниже паспортных. Возьмут ли его в магазине обратно? Сомневаюсь. А как увязывается все вышесказанное с Законом о защите прав потребителя?

Размышляя таким образом, я начал искать более или менее новое, хорошо бьющее ружье, продаваемое «с рук». Мне повезло: рядом живший приятель решил сменить рядовое ИЖ-27, с которым отохотился всего год, на аналогичное, но штучного производства. Я знал, каким боем оно обладает, поэтому сразу же отдал озвученную мне сумму. Варьируя навесками пороха и дроби, используя контейнеры и крахмал, я быстро добился более чем стопроцентного боя дробью «два ноля» из верхнего ствола, что меня прекрасно устраивало для охоты на лисиц с подхода. Бью ее смело в бок на 60–70 метрах. Не призываю других охотников делать это, ведь для большинства ружей предел — 45–50 метров.

  Воздав должное бою, остановлюсь на недостатках своего ружья, хотя для меня они никогда не перевесят главного его достоинства, тем более что от них я постепенно избавился. Но всякий ли охотник смог бы это сделать? Да и почему человек должен платить за недоработанный товар?

Приобретя ружье, я более придирчиво стал к нему присматриваться и понял, что, насколько хорошо сделана его металлическая часть, настолько плохо — деревянная. Видимо, изготовители забыли пословицу: «Стреляют стволы, а попадает ложа».
Как определяется прикладистость ружья? Зажмурив глаза, охотник вскидывает ружье, как при стрельбе, затем открывает их. И так несколько раз. Ружье прикладисто, если прицельная планка ни открыта, ни закрыта, а представляет собой узкую горизонтальную черточку с хорошо видимой мушкой. У меня же всякий раз ружье было задрано кверху, значит, отвод приклада вниз был мал. Далее. Два боковых выступа, идущих по верху шейки приклада, явно были лишними, увеличивали ее толщину и мешали дотянуться до спускового крючка. Я аккуратно их стесал, шейка стала овальной, как у ТОЗ-34.

Цевье было неимоверной толщины: если пальцы у человека недлинные, то его и не обхватить. На шлифовальном станке убрал добрый сантиметр лишней древесины.
Но что было делать с прикладом? Снял немного древесины с его гребня, затем стал вставлять подкладки под затыльник, изменяя тем самым угол между ним и торцом приклада. Найдя необходимый лично для себя, делающий ружье прикладистым, аккуратно, ножовкой по металлу, отторцевал приклад. Теперь ружье в моих руках стало как игрушка. Впрочем, я рано радовался…
Не буду рассказывать о том, сколь труден оказался переход от «горизонталки» к «вертикалке», но я его прошел. А вот автоматический предохранитель не раз меня подводил. Уплывает утка-подранок в камыш, я, перезарядив ружье, давлю на спуск, а выстрела нет. Пока вспомню о причине, утка уже в камышах. Но ладно утка — невелика добыча. А каково при охоте на лисицу? А на кабана?

У кума, имеющего ТОЗ-34, такой проблемы не существовало, предохранитель у ружья не автоматический. Что делать? Снял приклад, начал изучать механизм «автоматики». Всему «виной» оказался маленький движок, который при закрытии ружья и ставит его на предохранитель. Конечно, начни я охотиться с ИЖ-27, я бы привык перед выстрелом большим пальцем правой руки снимать ружье с предохранителя. Но легко ли перестроиться после десяти с лишним лет охотничьей практики? И я убрал движок. Охота пошла веселей. Но я ждал открытия сезона на лисиц, надеясь, что теперь с таким ружьем изрядно уменьшу их численность.
Ноябрьский день был прекрасен: небольшой морозец, легкая дымка с тусклым солнцем, ветер. На пахоте в оставшейся копешке соломы я заметил спящую лисицу и вскоре подошел достаточно близко, даже слишком. До нее метров тридцать, сердце гулко стучит в груди, руки дрожат. С такого расстояния не стоит даже поднимать ее голову, решаю я, и стреляю в клубок из верхнего ствола. Но, видимо, в последний момент рука дрогнула и сильная кучность сыграла негативную роль. Раненая лисица скатилась с копны и начала такое выделывать… Кое-как выцеливаю ее вновь и давлю на второй спуск. Но вместо выстрела слышу тихий щелчок. Осечка! Переламываю ружье и… Вновь осечка. А лисица, очухавшись и встав на ноги, вначале медленно, затем все быстрее стала уходить. Делаю третью попытку — и вновь осечка. Проводив ее тоскливым взглядом до недалекого лога, я открыл ружье, вынул патрон. На капсюле — слабая вмятина. Закладываю патрон в верхний ствол, нажимаю на спуск — гремит выстрел. В чем же дело?
Вернувшись домой, снимаю приклад и начинаю изучать работу ударного механизма. Оказывается, если курок верхнего ствола бьет по бойку своей вершиной, то нижнего — серединой. Значит, сила удара его меньше. На морозе, видимо, масло подмерзло и удар оказался очень слабым. Взвожу курок и пробую еще поджать пружину. Есть свободный ход, миллиметра три. Делаю из проволоки нужного диаметра колечко, поджимаю им пружину. Затем снимаю имеющуюся смазку, использую более жидкую. С тех пор вот уже четверть века ружье осечек не давало. Может быть, разработчикам следовало предусмотреть для этого курка более сильную пружину?

Вес моей «ижевки» 3,4 килограмма. Конечно, многовато для ходовой охоты. В поисках лисиц, обходя поля, лога, поймаешь иной раз зайца-русака, поэтому и ношу ружье в руках, чтобы быть всегда готовым к выстрелу. И к концу дня оно тянет на «пуд». Бывает, под вечер поднимешь русачка, вскинешь ружье и от усталости не можешь догнать его стволами. Но, с другой стороны, я понимаю, что тяжелое ружье — это плюс, оно допускает использование усиленных зарядов, что важно при стрельбе с дальней дистанции. А стрелять лисиц в полях чаще всего приходится именно так. Поэтому менять на более легкое не собираюсь.
И несколько критических слов в адрес работников Ижмаша. Как четверть века назад, так и сейчас приклады на ружьях не выдерживают никакой критики. Недавно приобрел мой приятель ИЖ-43 двадцатого калибра, не нахвалится его боем, а вид у ружья из-за приклада неказистый. Я думаю, что в домашних условиях сделал бы красивей и прикладистей. Почему бы не перенять ижевцам опыт тех же тульских или зарубежных оружейников и не поработать над формой приклада?

Российская Охотничья Газета 

Анатолий Гуляев, п. Локоть, Брянская область